- Вы собирались стать профессиональным спортсменом. Почему не сложилось?

– Здоровье. Юниорский возраст – время развития организма. Хотелось добиться многого, при этом не хотелось попасть в сапоги. Не то чтобы я дико боялся армии, просто очень не хотел перерыва в спортивной карьере. Чтобы избежать его, надо было попасть в спортроту, для чего нужен был очень хороший результат. Пришлось форсировать. Учитывая темпы развития моего организма – зря. Так я укатался и вылетел из спорта года на четыре.

Случился полный дисбаланс, начиная с сердца, заканчивая эндокринной системой. Пришел к врачу с пульсом в покое под сто двадцать ударов в минуту, трясущимися руками и на подгибающихся ногах. Спросил, когда смогу нормально гоняться. Он мне: «Знаешь, друг, сейчас имеем: сердце – тряпка, анализ крови такой, что волосы дыбом. Давай мы определимся, сколько ты будешь жить, а потом уже будем говорить про спорт». Я резко присмирел, перестал задавать лишние вопросы и занялся продлением жизни. Через два месяца начал потихоньку бегать, и так, день за днем, постепенно выгребал.

- То есть вас просто перегрузили?

– Не только, там еще были генетические моменты. В Штатах могли бы целое шоу сделать про выход из подобного состояния. Но я бы не пошел на это, наверное, даже если бы получил заметные деньги. Мне не захотелось бы снова пропускать это через себя. Хотя кому-то мой опыт мог быть полезен.

- Как вас после этого занесло в театр?

– Белый билет на руках. В армию не годен, потому что развалина. Появилось время и почти неограниченная свобода выбора. В школе замечали подвижность моей психики – почему не попробовать это эксплуатировать, интересно ведь. Получалось неплохо. Одно «но». В спорте есть объективный результат, который ты выдаешь. На сколько едешь, столько и стоишь. В театре, в кино ты можешь быть хорош, но все равно не сложится: попал в струю – не попал в струю, заметили – не заметили. Ты можешь получать три копейки и где-то прозябать со своими перспективными данными.

В Москве тогда было множество небольших театров с комбинированными труппами, где людей, которые не имели фундаментального театрального образования, доводили до кондиции. Я получил всю нужную практическую основу, нами больше двух лет занимались педагоги из ГИТИСа – речь, движение, танец, вокал, этюды. Режиссеры работали опытные, но с новаторскими наклонностями. То, что я получил тогда, до сих пор применяю в самых разных областях.

- Какие роли вы лучше всего запомнили?

– Интересная была работа в пьесах Вуди Аллена. Безумные, мрачненькие, темненькие, но ироничные. Реалии в них были для того времени неосвоенные. В отличие от контрреволюционных произведений Булгакова, которые на постперестроечной волне шли почти везде – но там тоже был свой драйв. «Мастера и Маргариту», конечно, репетировали, но до премьеры так и не дошли. В детских спектаклях очень нравилось работать – играл все подряд, от принцев до чудищ. Аудитория и энергетический обмен потрясающие. Имеешь полную возможность на сто процентов верить в то, что делаешь. Растворяться в этом, попадать в сказку целиком и полностью.

- Сколько лет вы занимались театром?

– Я еще занимался радиоспектаклями и литературными чтениями, в кино снимался, в эпизодиках, где текста на полстранички. Все вместе – почти десять лет.

- Как вы попали из театра на спортивное ТВ?

– После того, как я восстановился, стал кататься и участвовать в небольших соревнованиях, что было великим счастьем. Без этого практически невозможно. Я человек невиртуальный, мне нужен реальный стресс, реальные эмоции, реальные нагрузки. Тогда я чувствую, что живу по-настоящему. Ради этого, в том числе, я стал опять заниматься спортом, параллельно заочно учился в инязе, потому что понимал, что мне нужно базовое гуманитарное образование и языки, чтобы из всего этого лепить интересную, насыщенную дальнейшую жизнь. С ранней юности у меня достаточно легко получалось писать, формулировать, были первые опыты в качестве пишущего журналиста, я знал: мне есть, что сказать про спорт. Я поработал на радио, в рекламных проектах, что-то озвучивал, что-то играл за кадром – это уже были медиа. В кризис одно разваливалось, другое появлялось, и когда родилось «Радио Спорт», меня взяли. С этого начался спортивный эфир, через год я начал комментировать на «Евроспорте».